Алексей Киселев
Как флешмоб изменил все

Скачок в развитии технологий в самом начале XXI века привел к возникновению невозможных прежде способов самоорганизации людей. Новая волна уличных революций, экоактивизм, каршеринг и даже приложения для свиданий социологи предсказывали еще в 1990-х, но одну из таких форм самоорганизации футурологи предсказать не смогли: лишенная какого-либо практического смысла, она на короткий миг захватила внимание человечества, а затем разлетелась на части. Осталось предание о воплощенной утопии анонимного искусства и слово, которое сегодня стало означать совершенно не то, что предполагалось в момент его появления, — флешмоб. Сегодня флешмобы проходят ежесекундно в виртуальном пространстве, их поставили на службу государству, а сами принципы моментальной организации взяли в оборот даже социальные службы. Так что же это (было)?

Что происходит?

Осень 2003 года, торговый центр «Горбушкин двор». Я на втором этаже, на балконе — он напоминает верхний ярус в театре, только снизу не партер, а эскалаторы и лестница. Людей много, даже как будто непривычно много — отчетливо помню толкучку. Тем, кто поднимается по эскалаторам и лестницам, хорошо видно тех, кто собрался на балконе: около 50 человек, которые были бы неотличимы от обычных покупателей, если бы не два обстоятельства. Все они стоят с ничего не выражающими лицами, молча глядя перед собой. И на каждом — желтые очки. Рекламная акция? Не похоже: реквизит явно самодельный. Кто-то заклеил очки желтыми стикерами, кто-то зарисовал желтой краской, у кого-то желтые стекла. И я среди них. Три охранника нервно щелкают рациями, расхаживая из стороны в сторону. Напряжение нарастает. Дальше происходит что-то совсем странное. Собравшиеся почти синхронно хлопают в ладоши. Потом еще раз. И я с ними. Еще и еще, ускоряясь, примерно раз двадцать. Или двести двадцать, тут трудно восстановить события. Напряжение не исчезло, а наоборот, усилилось; казалось, что ничем хорошим не может закончиться этот немотивированный ритуал, напоминающий коллективное мычание на уроке математики.

Это Нью-Йорк

«Приглашаем присоединиться к ТОЛПЕ. Задача — без очевидных причин собрать толпу в центре Нью-Йорка на десять минут или меньше. Пожалуйста, перешлите это письмо всем знакомым, которым было бы интересно присоединиться». Письмо с таким текстом 27 мая 2003 года было отправлено с анонимного ящика на несколько десятков адресов.

Меньше чем через месяц, 17 июня, неподалеку от Геральд-сквера на Манхэттене две сотни человек собрались в мебельном отделе на девятом этаже универмага Macy’s и принялись изучать ассортимент ковров, сообщая интересующимся, что все они живут вместе в Лонг-Айленд-Сити (промышленный район Нью-Йорка) и явились за «ковром любви». Через десять минут, ничего не выбрав, они покинули магазин.

Вскоре подписчики рассылки «Толпа» собрались вновь, на сей раз — в лобби отеля Grand Hyatt, куда они явились с журналами The New York Review of Books, чтобы в течение пятнадцати секунд аплодировать без всякой причины (и их было уже в два раза больше, чем на первой акции). В Центральном парке возле Музея естественной истории они имитировали пение птиц. Потом под видом туристов встретились в обувном магазине — ждать автобус. К собору святого Патрика выстроилась огромная очередь, к которой стали присоединяться десятки любопытных прохожих. (Это была акция № 7, почти буквально повторившая один из проектов польской арт-группы Akademia Ruchu в конце 1970-х, — с той только разницей, что у художников очереди вели в никуда.)

На видеозаписи акции, прошедшей 8 августа 2003 года, видно, что внезапно образовавшаяся толпа наполнила до предела огромный зал на втором этаже магазина игрушек Toys «R» Us на Таймс-сквер. С виду самые обычные посетители магазина, незнакомые друг с другом, собрались у гигантского заводного тираннозавра, а когда он начал двигаться и рычать, с воплями пали перед ящером ниц, не обращая внимания на паникующего охранника и опешивших покупателей.

Один из участников на выходе хвастался журналистам: «Люди смотрят и не понимают, что вообще происходит. Весело! Я думаю, это шокирует. Народ удивляется. Это же Нью-Йорк. Это жизнь не по правилам».

В августе кадры с поклонением динозавру и беспричинной очередью в собор облетят весь мир. СМИ станут предлагать названия для главного тренда сезона: сперва inexplicable mob, затем блогер Шон Сэвидж предложит более благозвучное flash mob; на русский язык термин переведут как «мгновенное столпотворение» и даже «моментолпа», но в обиход войдет прямое заимствование — «флешмоб». Пытаясь разобраться, откуда это явление взялось, журналисты неожиданно сойдутся в одном: своим появлением странное поветрие обязано одной книге, опубликованной незадолго до того в США.

Говард Рейнгольд, который предвидел флешмоб

За два года до описываемых событий, вскоре после терактов 11 сентября, калифорниец Говард Рейнгольд отправился в очередное путешествие по миру. Ему на тот момент 54 года. В 1980-е он писал про искусственный интеллект, в 1990-е — про виртуальную реальность, теперь настала пора собирать материал для новой книги. Рейнгольда интересовало развитие компьютерных технологий и их влияние на общество. Неудивительно, что судьба привела исследователя в Токио. Посреди привокзальной площади района Сибуя, где у каждого прохожего было по мобильному телефону, к нему пришло прозрение. Через год Рейнгольд выпустит книгу, первая часть которой так и озаглавлена: «Прозрение в Сибуя». А сама книга называется «Умная толпа. Новая социальная революция» (Smart Mobs: The Next Social Revolution).

Исследование о том, как общедоступный мобильный интернет повлияет на мировую политику и экономику, о гражданской самоорганизации толп, революциях будущего, знакомствах через локальные сети и влиянии гаджетов на поведение людей переведут на десятки языков. В России его издадут в 2006 году, а на обложке будет значиться ни разу не упомянутое в самом тексте слово — flashmob. Дело в том, что издать книгу под названием «Умная толпа. Новая социальная революция» в России, быть может, и не решились бы — слишком узок круг потенциальных читателей, если бы не феноменальная популярность массовых дуракаваляний, которые все журналисты мира будут связывать именно с выходом этой книги. Говард Рейнгольд неожиданно для самого себя станет бенефициаром мирового флешмоба.

Давид Ян и российский след

Когда Говард Рейнгольд вернулся домой и приступил к работе над книгой, главным увлечением американских и японских подростков был Cybiko — карманный компьютер для игр и знакомств. Устройство умело создавать беспроводную локальную сеть с соседними аналогичными гаджетами на расстоянии до трехсот метров (в США, впрочем, радиус действия был существенно меньше из-за государственных ограничений). В одной сети могло находиться до 3000 пользователей. На главной нью-йоркской выставке игрушек Toy Fair 2000 Cybiko был признан новинкой номер один.

Придумал его российский предприниматель, выпускник МФТИ Давид Ян, известный как глава компании ABBYY и создатель программы Fine Reader. Посредством Cybiko можно было знакомиться, указывая предпочтения (устройство вибрировало, если рядом оказывался подходящий кандидат), можно было создавать группы, устанавливать игры и приложения, загружать фотографии — была даже возможность переключить интерфейс на русский язык. Однако в России продажи игрушки так и не запустились; американский рынок покорить тоже не удалось: перед Рождеством, на которое делала ставки команда Cybiko, хитом продаж стала консоль Sony PlayStation. Давид Ян вернулся в Москву. Тем временем вышла книга Рейнгольда, а в Нью-Йорке случился первый флешмоб.

«Я был в творческом отпуске, — вспоминает сейчас Давид. — Закончился проект Cybiko, я отдыхал. Самое смешное, что про флешмоб мне рассказала мама. Она прочитала об этом где-то через три месяца после того, как состоялся флешмоб в [магазине] Macy’s в Нью-Йорке».

Билл

Согласно наиболее популярной версии, первый сайт для самоорганизации флешмоберов flocksmart.com (сейчас недоступен) веб-разработчик Роб Зазуэта создал именно под впечатлением от книги Рейнгольда. Однако сам Роб, как и создатель второй популярной флешмоберской платформы mobproject.com (тоже сегодня недоступной) Том Гроу, летом 2003 года в выпуске Fox News утверждал, что основателем движения был некто Билл. Именно так подписывался человек, рассылавший письма с указанием координат для участия в эксперименте под названием MOB, то есть «толпа».

На вопрос журналистки, знают ли Том и Роб, кто такой Билл, оба отвечали, что Билла не знает никто. «Известно только, что он работает в культурной индустрии», — развел руками Том.

«Люди интуитивно понимают, что возможность очень быстро и внезапно преобразовать физическое пространство — это мощная штука. Еще одна причина, по которой они продолжают ходить на мобы, — ощущение участия в чем-то, что невозможно игнорировать», — не раскрывая свою личность, делится наблюдениями «Билл» в заметке The New York Times 17 августа 2003 года, спустя два месяца после проведения первой акции в универмаге Macy’s. Уже через месяц в очередной рассылке он объявит о завершении проекта. И если в США флешмоб действительно вошел в финальную фазу, в мире все только началось.

Волна в СМИ

5 июня 2003 года радиостанция WNYC в передаче «The Next Big Thing» («Завтрашний хит») устраивает прямое включение с первой, неудавшейся акции. Корреспонденты в эфире зачитывают письмо про «необъяснимую толпу», жалуются на дождь, замечают перекрывающих улицу офицеров полиции и даже берут несколько коротких интервью с участниками, включая, собственно, Билла.

C этого момента и до конца лета едва ли не каждая акция анонсируется в СМИ, журналисты с видеокамерами заранее приезжают на объявленное место акции. А каждый репортаж лета и начала осени 2003 года сопровождается справкой о том, что такое флешмоб, и дайджестом самых интересных акций, уже прошедших в мире.

В конце июля и начале августа обзоры летних флешмобов выпускают Newsweek, Wired и USA Today. 8 августа BBC публикует статью «По миру идет „мгновенное столпотворение“», где описываются первые акции в Нью-Йорке (ковер любви) и Риме (300 человек в книжном магазине требовали у продавцов несуществующую книгу). Это первая статья о флешмобе на русском языке, участников флешмобов здесь еще называют флеш-мобстерами. Материал сопровождается опросом читателей:

В статье цитируется один из участников лондонского флешмоба, 33-летний Саймон Хадсон, который «считает, что речь идет о новом культурном явлении: „Я думаю, что мы еще будем рассказывать об этом своим внукам. Такие штуки позволяют нарушить привычный ход жизни“».

Именно на эту статью вскоре будут ссылаться первые сайты российского флешмоба (а также сообщество в Живом Журнале). Леонид Парфенов первым расскажет о флешмобе по российскому телевидению.

9 августа CNN и 10 августа Time подробно описывают историю возникновения и географию флешмоба. Отдельно Time сообщает о невероятной популярности нового явления в Германии и, конечно, описывает первый флешмоб в Великобритании, случившийся 7 августа в магазине диванов SofaUK:

«Согласно инструкции, участникам нужно было „смотреть на диваны с благоговением и трепетом“ и говорить: „Ого, вот это диван“, не произнося при этом [вообще] букву „О“».

Здесь же Лорен Гольдштейн, автор статьи, первым вписывает явление в исторический культурный контекст, называя флешмоб эхом хэппенингов 1960-х и ситуационизма 1970-х. Через неделю Эми Хармон на страницах The New York Times обнаруживает родство флешмоба с дадаизмом, а еще с phone booth stuffing (челленджем 1950-х: как можно больше людей должны поместиться в одной телефонной будке) и сидением на столбах, которым массово увлекались в США в начале ХХ века, а заодно сообщает о появлении движения антифлешмоберов — людей, призывающих не ходить на флешмобы, поскольку это бессмысленно, глупо и опасно.

29 августа 2003 года французский сайт JDN отчитывается о первом парижском флешмобе в Лувре (участники сперва громко будут говорить по телефонам, потом резко упадут на пол):

«26 июля в Вене участники ели свежие фрукты и овощи. В Дортмунде это были бананы. 24 июля в Риме несколько сотен человек потребовали в магазине несуществующую книгу. А 7 августа более 200 лондонцев пришли в экстаз от товаров в магазине диванов. Обратите внимание, сегодня ожидается первый парижский флешмоб».

Московский журнал «Афиша» 1 сентября 2003 года также рассказывает про акции в Риме и Лондоне, сообщая еще про два флешмоба середины лета:

«31 июля, Даллас: 40 человек собираются у кинотеатра Metroplex, делятся на две группы и надувают красные и зеленые шарики. Первая группа кричит: «Марко!», вторая отвечает: «Поло!».

1 августа, Берлин: 50 человек прямо на улице достают сотовые телефоны и начинают кричать: «Ja, ja ja!«».

Автор заметки делится важным наблюдением: на первую акцию в Петербурге 16 августа на Московском вокзале (участники встречали прибывающих из Москвы с табличками «NzR178qWe»; это был совместный флешмоб с ранее проводившими тот же поезд москвичами) журналистов собралось вдвое больше, чем флешмоберов.

Поток информации в СМИ и последующая популяризация флешмоба сделали невозможным дальнейшее существование движения в анонимном партизанском режиме. Однако тот же самый медийный поток и распространил саму идею беспричинной, анонимной самоорганизации толпы. Если первые акции в Нью-Йорке походили на локальное экзотическое развлечение, то после информационного взрыва в СМИ флешмобы буквально за два месяца захватили мир.

Москва: 1b vs 2b

15 августа рядом с московским Кремлем, в ГУМе у фонтана прошел первый российский флешмоб. Он почти повторил второй нью-йоркский, когда в отеле Grand Hyatt собралось триста аплодирующих людей. Москвичи встретились у фонтана в ГУМе, и было их не больше двадцати. Само событие осталось бы незамеченным, не окажись на нем репортер телепередачи «Намедни» Леонид Парфенов. Выпуск был показан по всей России в прайм-тайм.

Осенью 2003 года можно было вбить в поисковик комбинацию «flashmob москва» и получить ссылки сразу на два сайта местных моберов: flashmob.ru и flashmobber.ru — самостоятельные форумы, куда активисты переместились из тредов ЖЖ. Участники движения называли первый сайт 1b, а второй 2b — по количеству букв «b» в названии. Второй вскоре был переименован в fmob.ru, но называть его 2b продолжают по старой памяти и сегодня, когда ни тот, ни другой уже не доступны.

Давид Ян узнает о флешмобе в начале осени 2003 года и сразу же отправляется знакомиться с организаторами сайта flashmob.ru, чьи имена не раскрыты до сих пор.

О том, как это происходило, Ян впервые расскажет автору этой статьи: «Я сказал: „Давайте сделаем реально крутые акции, давайте сделаем международные акции“. Но ребята [основатели сайта flashmob.ru] отказались».

Тогда Давид обращается к создателю 2b, известному под ником Dirty. Ему идея нравится, и уже в октябре Давид берет хостинговые расходы на себя и под ником Dave становится фронтменом московского флешмоба.

1b и 2b открылись в августе и сентябре 2003 года и за первые же полгода существования стали фабриками неинституционального хэппенинга и нонспектакулярного искусства.

«Я помню, что была какая-то странная конкуренция и оппозиция, — будет вспоминать Давид. — И в этом был прикол. Мне кажется, что в России флешмоб-движение [благодаря внутренней конкуренции] стало гораздо более оформившимся и системным, чем в других странах».

Петербург: экстремальный флешмоб

Тем временем в Петербурге флешмоберы собираются на форуме под названием Let’s Go: именно сюда переезжает спонтанно возникшее движение из ЖЖ. К осени не все новые участники будут в курсе, что такое флешмоб, зато название Let’s Go станет нарицательным: «Пойдем на Let’s Go».

Основатель сайта под ником Mob до сих пор не деанонимизирован. «Никто не знал, кто именно стоял за всем этим. Видимо, тот, кто все это начал, не хотел светиться. И достаточно быстро от этого отошел. Грубо говоря, он просто создал сайт, а дальше механизм стал двигаться сам», — уже в 2021 году расскажет автору этой статьи Владимир Виноградов, руководитель отдела разработки одной из компаний на Кипре. В 2004 году он, будучи еще студентом Политеха, становится случайным свидетелем флешмоба в петербургском метро, приходит домой и регистрируется на форуме Let’s Go под ником F@tON — впоследствии его будут называть летописцем петербургского флешмоба. «У нас был форум, где все выкладывали свои задумки. Была целая ветка, которая называлась „новые идеи“. Раз в неделю мы выбирали общим голосованием самую интересную идею. Дальше организаторы выбирали место проведения и придумывали агентуру. Агентура — это когда, чтобы получить листовку с указанием места и времени [проведения самого флешмоба], нужно куда-то прийти и сделать какое-то дополнительное действие. Даже не самый удачный сценарий мог быть обыгран агентурой так, что в сумме это выглядело просто потрясно».

Агентура акции «Детство» (17.09.2005), сотой операции петербургского движения, выглядела так: нужно было принести с собой воздушный шарик и любимую игрушку. Шарик полагалось подарить маленькой девочке, чтобы взамен получить листовку с инструкцией: направиться к небольшой площадке и играть со своей игрушкой вместе с остальными участниками. К собранным шарикам привязывался плакат с надписью «Детство»; плакат взмывал вверх вслед за шарами — это было сигналом к завершению акции.

Впрочем, не все «агентуры» были такими сентиментальными. Инструкцию для одной из акций следовало получать у женщин, державших на поводках мужчин; «хозяйки» собирали деньги на корм.

Сайт Let’s Go в конце 2003 года переименовывают во flashmob.spb.ru (позже — spbmob.ru). На главной странице появляется предупреждение: «Алкоголь (во время моба), наркотики и незащищенный секс — нонсенс для настоящего моббера». Фатон утверждает, что ни социальных, ни политических, ни даже художественных высказываний за акциями не стояло: «Флешмоб — вне политики и вне рекламы».

В первый год существования движения в Петербурге проводят акции, которые затем будут повторять во многих городах мира: «Целующийся город» (14 февраля в определенном месте собираются десятки пар и целуются несколько минут), «Бой подушками» (название говорит само за себя), «Бэнг-бэнг» (моберы направляют друг на друга воображаемые пистолеты, по сигналу имитируют выстрелы и одновременно падают на пол).

Не называя флешмоб искусством, организаторы устраивают буквально акционистские выходки и массовые перформансы. Петербуржцы бегают голышом по Невскому, ходят по улицам в бахилах, истязают «лысого терпилу» (предлагалось прийти на фудкорт торгового центра, найти там сидящего в одиночестве за столом лысого человека и сделать с его лысиной все что угодно) и за считанные минуты покрывают улицу красочными отпечатками рук.

Самый впечатляющий сценарий, который вскоре повторят в нескольких городах и которым впоследствии будет удобно иллюстрировать понятие «классический флешмоб», — это «Облава». Первыми свидетелями этой акции становятся прохожие на Невском проспекте в конце 2003 года. Они видят, как около ста человек стоят лицом к стене и с руками за головой, некоторые лежат лицом к асфальту с руками за спиной. Спустя несколько минут участники акции как ни в чем не бывало расходятся.

В 2005 году сформируется пранкерское ответвление флешмоба под названием «экстрим-моб», а затем — его более радикальная и перформативная форма под названием «фаршинг». На одном из экстрим-мобов участники принесут в супермаркет с собой пакетики с собственными фекалиями, чтобы взвесить и попытаться пробить их на кассе. В другой раз один мобер будет продавать в вагоне метро червей и тараканов, а другие под видом обыкновенных пассажиров будут их покупать и тут же съедать. Фаршинг — это серия акций для ограниченного числа участников, прошедших посвящение, где каждый должен был сделать нечто такое, чего никогда в жизни не делал и не смог бы сделать. Кто-то будет надувать курицу насосом, стоя посреди площади в пиджаке и без штанов, но в женских колготках, а кто-то — обливать себя и других фаршеров струями кетчупа и горчицы. Свидетель и участник экстрим-мобов и акций фаршинга Humpamies впоследствии придет к выводу, что для определенной части моберов акции не что иное, как вид терапии: «По сути, [фаршинг] это следующая ступень после экстрим-моба для тех, кто пришел во флешмоб, чтобы избавиться от своих комплексов или изучить свои страхи».

Пока в Петербурге зарождается экстремальный флешмоб, в Москве уже готовятся к проведению акции, которая объединит всю планету. И поставит точку в истории флешмоба.

«Радек» meets Флешмоб

В 2003 году Максиму Каракулову 26 лет, он учится на экономиста в МГУ, но уже несколько лет находится в поисках способов изменить не устраивающую его действительность. В конце концов поиски приводят его в экстремальное художественное объединение «Радек». Участники залезают на Мавзолей с плакатом «Против всех», а на «зебрах», когда загорается зеленый сигнал для пешеходов, сливаются с толпой и разворачивают на ходу красные транспаранты с надписями вроде «Another world is possible». Об акциях пишут по всему миру, исследователи формулируют на примере творчества «Радека» концепции «архео-модерности».

Именно в этот момент Каракулов узнает о флешмобах. «В 2003 году по всему миру спонтанно прокатилась волна флешмобов. Проходили десятиминутные акции с абсурдными и нелепыми сценариями. Самое удивительное, что все они проводились обычными людьми, далекими от искусства, — будет вспоминать Максим в 2014 году. — Мне подумалось, что если суметь изменить один из общих сценариев, это неминуемо приведет к созданию новой реальности. К примеру, к самолету Ту-154, стоящему на ВДНХ, вдруг выстраивалась длиннющая очередь (флешмоб «Нелетная погода», 09.11.2003 — прим. автора). Или на углу улицы образовывалась толпа зевак, высматривающих что-то на крыше ближайшего дома (флешмоб «Дом» на Арбате, 11.09.2003 — прим. автора).

Тогда я начал понимать, что жизнь любого человека состоит из набора сценариев, каждый из которых похож на сценарии акций флешмобов. В повседневности мы синхронизируем эти сценарии, таким образом выстраивая нашу общую реальность. Все мы в определенное время ходим в школу, поступаем в вуз, женимся, заводим детей, покупаем дачу, а также ходим по магазинам, посещаем театры, участвуем в благотворительных акциях, уступаем место в общественном транспорте.

Мне подумалось, что если суметь изменить один из этих общих сценариев или же встроить какой-то новый, то это неминуемо приведет к созданию новой реальности».

С Максимом Каракуловым знакомится Давид Ян, Максим регистрируется под ником enjoy и становится идеологом сайта fmob.ru. Форум наполняется статьями о современном искусстве и психологии девиантного поведения, из этих статей вырастают идеи новых сценариев. Давид формулирует подробнейшие рекомендации для авторов акций, включающие правила конспирации, этические нормы и технику безопасности, объявляет общие правила.

Относительно общей идеологии Давид полностью разделяет азарт Максима: «Это абсолютно концептуальное искусство, попытка найти новые границы. Можно считать это средством общения, средством мышления, средством познания».

«Пример идеального флешмоба для меня — „Туристы-шпионы“, одна из первых московских акций, — будет рассказывать Максим Каракулов в интервью „Афише“ десять лет спустя. — Это когда в торговых рядах на Манежной площади в один момент люди начали щелкать вспышками фотоаппаратов, снимая все вокруг как некую достопримечательность. Было человек сто, все вокруг озарилось мерцающими огоньками. Другая красивая акция — „Бильярд“, когда в метро люди просто ходили от колонны к колонне. Со стороны казалось, что это обычное хаотичное движение толпы, но, приглядевшись, можно было заметить странный, непривычный порядок».

Описанные акции в терминологии, выработанной на форумах flashmob.ru и fmob.ru, — это примеры классического нонспектакулярного флешмоба. Определение, которое в будущем появится в русской Википедии (в 2004 году она еще только-только начинает формироваться), вероятно, позаимствовано непосредственно с теоретической ветки форума: «Это акции, в которых участники пытаются смоделировать тонкое, порой едва уловимое социо-коммуникативное пространство, в котором на первом месте стоит переживание самих участников. [Флешмоб] может быть незаметен для окружающих. Действия участников настолько приближены к повседневности, что их образ начинает „мерцать“».

Московские моберы внезапно роняют монеты на «Новослободской», на несколько секунд наполняя пространство торгового центра звоном, устраивают минуту молчания на Тверской, звенят в карманах ключами, проходя по длинному подземному переходу на «Рижской». Именно про классические мобы как про основу московского движения будет вспоминать и Давид Ян в «Афише Daily» (по случаю десятилетия московского флешмоба): «Фактически флешмоберы — это своего рода волшебники. В этом смысле мне кажутся наиболее интересными, тонкими и элегантными мобы, где нарушение принципов поведения проявляется очень незначительно. Один из таких сценариев — „Обострение нюха“, в котором мы применили совсем небольшое отклонение от традиционного поведения: находясь в парфюмерном магазине, участники нюхали не пробник, а ценник. Другой пример — флешмоб „Круговые движения“, тоже очень тонкий, для наблюдения которого надо немножко напрячься: участники двигались на разных уровнях торгового центра в противоположных направлениях — одни по часовой стрелке, другие против; и заметить это можно было, только стоя снизу и глядя вверх».

«Я видела, что у людей реально происходил такой клик, — рассказывает про „Круговые движения“ Элина Каплун, одна из активисток московского движения флешмоберов. — Вроде бы ничего особенного не происходит, но что-то не так. С точки зрения эффекта сдвига пространства это был, мне кажется, самый клевый флешмоб».

Позднее пользователь Anzver Shtagnaute выложит видео «Круговых движений» на своем канале в YouTube с подписью: «Возможно, художественный ролик общества „Радек“». «Это флешмоб», — отметится в комментариях участник «Радека» Максим Каракулов, ставший идеологом акции.

К первой годовщине мирового флешмоба московские моберы сочиняют сценарии для глобальной операции, закрывая скобку, открытую в Нью-Йорке в магазине Macy’s. Участники подходили к кассирам в «Детском мире» на Лубянке и выдавали по десять рублей со словами: «Огромное спасибо! Любовный ковер был восхитителен!». В тот же день акционисты обрисовывают тела друг друга мелом на асфальте: в проекте Bodylines одновременно участвуют флешмоберы в ста городах почти тридцати стран.

По прошествии времени можно безоговорочно утверждать, что таким символическим образом — сперва цитированием самого первого флешмоба в истории, а затем обведением «трупа» мелом на асфальте — была зафиксирована смерть мирового флешмоба. Хотя ни участники, ни организаторы подобного смысла в свою акцию не вкладывали.

Конец флешмоба

Уже в августе 2003 года, когда самому явлению флешмоба еще нет и трех месяцев, идея спонтанных собраний находит применение в социальной сфере (в Великобритании флешмоберы объявляют сбор ненужной одежды в пользу благотворительной организации «Оксфам») и в искусстве (в Нью-Йорке фотограф Спенсер Туник приглашает флешмоберов принять участие в фотосъемке обнаженных толп). А 10 сентября 2003 года, когда всемирное увлечение флешмобом еще только разгорается, в Нью-Йорке проходит акция Mob #8, которую «Билл из Нью-Йорка» объявляет последней.

Согласно полученной в условленное время и в условленном месте инструкции, участникам следовало собраться на небольшой безлюдной площади около Брайант-парка и наблюдать за неким представлением. Оказалось, что имелось в виду само сборище флешмоберов, и тут нельзя не обратить внимание на внешнее сходство «последнего» флешмоба с «Появлением» — первой акцией группы «Коллективные действия» 13 марта 1976 года: тогда зрители, явившиеся к Измайловскому полю на представление, получили листовки, извещающие, что представление состоялось.

Барри Джозеф, один из участников последнего флешмоба «Билла», так описал произошедшее:

«Мы стояли в кругу, сотни людей наблюдали друг за другом и аплодировали друг другу. <…> Нам сказали прийти сюда, чтобы посмотреть представление, а потом уйти. Но когда мы приехали, там никого не было… кроме нас, конечно. Мы были и спектаклем, и публикой. <…>

Мне бы хотелось, чтобы простые правила, лежащие в основе этих акций, использовались не только для создания простых эффектов вроде очереди перед церковью, но для событий более высокого уровня сложности. Эмерджентность — это совокупность идей, объясняющих, как элементарные механизмы могут порождать сложно организованные явления вроде скоординированного полета стаи птиц или муравьиного роя. <…>

Но по сути, даже если сегодняшняя акция была последней в мире (а это не так), появление флешмоба — историческое событие».

Сложных систем самоорганизации в последующие годы не возникнет, однако получат распространение найденные впервые во флешмобах сценарии вроде буккроссинга и спид-дейтинга. Они, впрочем, уже уходят далеко в сторону от сути флешмоба по версии Джозефа, а именно: «Скоординированные в интернете действия спонтанного и абсурдного характера среди незнакомых людей, в публичном пространстве».

В мае 2004 года в Новосибирске пройдет первая «Монстрация», в будущем — ежегодный массовый праздник абсурдных лозунгов. С 2005 года движение возглавит Артем Лоскутов — новосибирский флешмобер.

«Билл из Нью-Йорка» в 2006 году деанонимизируется: оказалось, под этим ником скрывался журналист Билл Вазик из Harper’s, который напишет:

«Мало того, что флешмоб был пустым, мимолетным увлечением; по самой своей форме (бессмысленное скопление и незамедлительное рассредоточение) он был задуман как метафора пустопорожней культуры хипстеров, его породившей».

Танцуют все

Впрочем, к этому моменту в США и мире слово флешмоб уже прочно будет ассоциироваться с синхронно танцующей на площади толпой веселых людей. Самый массовый в истории танцевальный флешмоб случится на выступлении группы Black Eyed Peas 8 сентября 2009 года: в массовом отрепетированном танце поучаствовала 21 тысяча человек.

Флешмоб ли это? С точки зрения флешмобера — нет. С точки зрения широкой публики — да. К концу нулевых флешмобом считается практически любое представление в общественном пространстве — короткое, возникающее из толпы и в ней же растворяющееся. О том, что совсем недавно флешмобами называли «скоординированные в интернете действия спонтанного и абсурдного характера среди незнакомых людей, в публичном пространстве», очень скоро позабыли и обычные горожане, и СМИ.

В 2006 году Google купит недавно появившуюся платформу YouTube. С этого момента целевой аудиторией флешмобов станут не случайные прохожие, а аудитория в интернете. Вчерашние анонимные юзеры интернет-форумов поголовно перейдут в стремительно набирающий популярность Facebook, указав свои настоящие имена, а фотопортреты придут на смену аватарам. Анонимность в интернете окажется уделом маргиналов.

Американская креативная студия Improv Everywhere в это же время превратится в официального организатора флешмобов по всему миру. Акции будут вполне открыто готовиться заранее и документироваться на профессиональную технику, а смонтированные видеоролики — набирать миллионные просмотры.

Путей и форм коммерциализации и практического применения феномена флешмоба обнаружится сразу несколько. Однако именно видеозаписи коллективных танцев под мировые хиты, хоровых номеров из классических мюзиклов и оркестровых исполнений «Оды к радости» Бетховена на центральных вокзалах и в торговых центрах мира забьют хештег #flashmob на YouTube под завязку.

Что это было?

Идея о том, что девиантное поведение в общественном пространстве, особенно групповое, способно трансформировать реальность, занимает художников и поэтов по крайней мере лет сто. Об этом мы можем судить по манифестам и некоторым акциям дадаистов и сюрреалистов 1910-х годов. А пункт 16 анонимного манифеста флешмоба, согласно которому флешмоб может провести один человек, можно расценивать как прямую ссылку на программный текст главного максималиста дореволюционной театральной мысли Николая Евреинова «Театр для себя».

Из записных книжек Даниила Хармса (это уже 1920-е) понятно, что идея делать что-нибудь странное на людях, сохраняя непринужденный вид, посещала и обэриутов, декларировавших пересмотр базовых установок искусства в целом. Вот один из сценариев Хармса: «Заказывать в ресторане манную кашу, кофе с огурцами, резать огурцы ножницами, кормить друг друга и заикаться».

В конце 1950-х и в 1960-е в США и Европе сформировался отдельный вид искусства — хэппенинг, и прошла серия фестивалей флюксуса; в обоих случаях речь идет о неповторяемых объектах живого искусства, основанных на крайне приблизительном сценарии, а залогом результата считалось соучастие публики. Идеолог флюксуса Джордж Мачюнас мечтал о таком искусстве, которое невозможно будет музеефицировать, монетизировать, тиражировать и, главное, — наделить каким-либо смыслом.

Вплотную к реализации этой утопии подобрались в России: сперва группа «Коллективные действия» (см. выше), а следом «зАибИ» («За анонимное и бесплатное искусство», художники, расклеивавшие анонимные стихотворения в метро) и «Радек» (см. выше).

Многие журналисты, организаторы флешмобов и сами флешмоберы не раз обращали внимание на то, что флешмоб, возникший, на первый взгляд, как нелепый обертон технологической революции, фактически оказался беспрецедентным глобальным художественным экспериментом. Примечательны набеги флешмоберов на территорию современного искусства в Париже и в Москве. В первом случае участники акции совершали магический круговорот у центра Помпиду, а во втором — завалили своими телами лестницу в Центральном доме художника, как альпинисты у вершины Эвереста.

Но поскольку авторов у флешмобов официально не было, сами акции не афишировались, а повторение не предусматривалось, явление флешмоба как буквально реализованной утопии флюксуса прошло для арт-критики и арт-среды практически незамеченным. Впрочем, и как для мировой культуры в целом; в масштабах истории флешмоб продержался совсем недолго, как ему и положено: успел сбить с толку, заставить некоторых свидетелей улыбнуться, некоторых участников почувствовать себя свободнее, а кого-то, кто зачем-то занял очередь вместе со всеми или остался стоять, смотреть на крышу дома, когда все уже разошлись, — выбил из автоматического режима восприятия действительности, оставив с ощущением сбоя в матрице.

Флешмоб возник в нулевые и тогда же растворился. Все описанное в этой статье — лишь поверхность огромного пласта неизученной и неструктурированной информации. Из тысяч предложенных сценариев воплощались сотни, а задокументированы десятки. Искать и находить свидетельства, упоминания, сценарии и документацию можно бесконечно, хоть движение и было анонимным, а сайты уже почти все исчезли.

***

Там, на втором этаже «Горбушки», хлопали не только те 50 подозрительных молодых людей. Хлопать начали и те, кто ехал на эскалаторе, и те, кто что-то собирался купить в соседних магазинах. Что-то странное с ними произошло, что-то заставило, что-то побудило — и вот они хлопают вместе со всеми.

Хлопки прекратились. Собравшиеся сняли очки — и моментально пропала разница между теми, кто участвовал в акции, и теми, кто просто проходил мимо. И стало слышно, как люди переговариваются друг с другом. Смысл этих диалогов с удивительной точностью отражает отношение современной гуманитарной мысли к флешмобу в целом.

— Что это было?
— Вы о чем? Я ничего не заметил.