Онлайн-журнал V–A–C Sreda представляет новую трехмесячную программу, посвященную земле и ее многообразию значений, ассоциаций и преломлений в культуре, искусстве, фольклоре и науке.
В первом выпуске мы публикуем текст фольклориста и антрополога Никиты Петрова, посвященный «земным» мифологическим персонажам. В этот «калейдоскоп» он помещает трех героев — ходячего покойника, чертиков-помощников колдуна и полудницу — и рассматривает их в поверьях и быличках, сновидениях и легендах, собранных на территории Русского Севера и других регионов.
Вместе с тем автор разбирает магические свойства земли в обрядах и народной медицине и рассказывает, как могильная земля может лечить и калечить и что путешественники прошлого обязательно брали с собой в дорогу.
Бог послал черта достать земли со дна морского; черт три раза нырнул, но не мог вынести земли; сколько ни захватит в руку, на обратном пути водой все и вымоет; только под ногтями осталось немного. Бог взял у него землю из-под ногтей и сотворил из нее землю; тогда черт стал спорить с ним и сказал: разве я для того доставал землю? И хотел он собрать всю землю и снова бросить в воду, но собрать-то уже и не мог — побежит за ней, а она все дальше и дальше уходит от него, да так расширилась, что теперь конца-краю ей нет.
Легенда, записанная в XIX веке в Томской губернии [1]
Мы редко задумываемся о свойствах земли в традиционной культуре — обрядах и верованиях, мифологических рассказах и народной медицине. Отголоски этих значений можно найти и в корпусе русского языка, где земля персонифицирована, олицетворена: она спит, беременеет, рождает, стонет, плачет, гневается на людей.
Для славянской культуры характерна женская символика земли, которая раскрывается через метафору материнства: например, образ «мать сыра земля». Во время весеннего сева она принимает в себя семена, беременеет и дает урожай. С этой же идеей связан запрет на матерную брань. Считалось, что брань оскорбляет трех матерей человека: его родную мать, мать сыру землю и Богородицу. У русского населения Владимирской губернии принято было прощаться с землей перед смертью: безнадежно больного выносили в поле, где он вставал на колени, с крестным знамением клал четыре земных поклона в разные стороны и говорил: «Мать сыра земля, прости меня и прими» [2].
Земля обладает целительными и охранительными свойствами вследствие еще одного смыслового ряда: это родная сторона, святое место — место, где родился человек. Святость родной земли определялась тем, что она «своя» и в ней похоронены предки, родители. Особенно ценилась «родительская земля», взятая со своего двора или с могил родственников, — ее считали священной и способной защитить от несчастий.
Земля понимается и как подземное пространство — место пребывания гадов, покойников и ходячих мертвецов. По одной из версий русской этиологической легенды, лягушки и змеи произошли из спрятанных в земле детей Адама и Евы. Широко известен у славян обычай выкупать землю во время похорон: перед опусканием гроба в могилу бросали медные монеты, чтобы «откупить» ее у покойников, которым она принадлежит.
Земля — граница между освоенным человеком пространством и хтоническим нижним миром, граница между жизнью и смертью. Говорят, когда человек умирает, он «землей пахнет», на его лице «земля выступает» — появляются темные пятна, а лицо приобретает землистый оттенок.
«Пограничный» характер земли хорошо раскрывают рассказы о сновидениях: сон — это семиотическое окно, через которое человек связывает прошлое и настоящее, объясняет будущее. В снотолкованиях вспаханная, засохшая, потрескавшаяся земля, чернозем; копать землю, копать червей, рыть яму, копать огород, сажать картошку — предвещает близкую смерть, похороны. Об этом один рассказ из Архангельской области [3]:
У нас соседка жила рядом — дома рядом были — она в городе жила, я на Погосте жила. Ну, она не болела, ничто. Я утром встала… Это во сне-то будто — гляжу: она огород копает, землю. Така земля-то черная — выкидыват-то. Я мужу и рассказываю: «Ой, — говорю, — Коля, сёдни я выглядела Ольгу, соседку, нехороший сон». — «Какой?» — «А, — говорю, — она огород копает, землю». До утра дожили — весть приходит: только умёрла.
Сюжеты рассказов о сновидениях, где встречается земля, однозначно трактуют ее появление во сне как дурное предзнаменование. Перечислю некоторые сюжеты [4]:
— женщине снится яма на кухне в доме, туда сыплется песок, в яме лежат сыновья = сыновья умирают
— соседке снится, что дети копают землю / копают червей перед домом знакомой старушки = через некоторое время старушка умирает
— женщине снится, что соседка копает землю = соседка умирает
— женщине снится, что она вместе с тетей в подземелье, две женщины зовут их, одна из них передает сновидице некий предмет, плачет; сновидица долго вылезает из ямы, кругом земля = смерть мужа / родственников убьют на войне
— сновидица идет с умершим отцом по полю, покрытому заросшими травой ямами, ищет свежую яму; на вопросы отвечает, что ищет внучку = внучка вскоре умирает
— женщине дважды снится, что сажают картофель в огороде у знакомой семьи = в один год умирает жена из этой семьи, на следующий год — муж
— женщине снится, что вспахан участок земли от ее дома до дома сестры = сестра сновидицы умирает
Как мы увидим дальше, земля в традиционной культуре и хорошая, и плохая: она рождает жизнь и принимает смерть, с помощью земли лечат и проклинают, с землей связаны обряды весеннего, летнего и осеннего циклов. Земля рождает хтонических животных (червей, змей, мышей, лягушек), которых люди, кстати, недолюбливают, и именно она связывает мифологических персонажей в нашем народном «калейдоскопе». Мы остановимся на трех мифологических персонажах, непосредственно связанных с землей: ходячий покойник, вылезающий из могилы и посещающий вдову по ночам, черти — помощники колдуна, которых он прячет в погребе, и полудница, наказывающая за работу в неурочное время на земле. Вместе с описанием персонажей русской мифологии мы пройдемся по большинству обрядов и мифологических нарративов, в которых земля проявляет свои многогранные свойства.
По широко распространенным верованиям, земля «не принимает» в себя тела умерших людей, проклятых родителями, колдунов, самоубийц и других «нечистых» покойников. Захоронение в земле «заложных» покойников [5], как их называл этнограф Дмитрий Константинович Зеленин, нарушает погодное равновесие: вызывает засуху, град, затяжные дожди и сильные морозы. Считается, что тела таких мертвецов якобы остаются в земле нетленными — она их не прибирает, «выбрасывает» на поверхность. Когда хоронят колдуна, вырытой из могилы земли не хватает, чтобы потом засыпать яму; земля выбрасывает наружу тела людей, которые дали клятву земле и нарушили ее.
Погребенные в земле снятся родственникам и просят передать одежду или обувь, если их забыли положить в гроб или одели покойника не в ту одежду: тесную, старую, рваную. Рассказ из Архангельской области гласит [6]:
Дак вот покойники и снятся, у меня вот сестра здесь еще тоже пять рублей запросила, а здесь церквы нету, дак вот снесли, закопали туда к ей, в могилку, и всё. Или, может, кого, кого если хоронят, да ведь надо всё положить, всю одежду одеть ли че, чёго-нибудь забудешь забудешь, вот и приснится чёго нет, вот и не положили, дак вот и снесёшь в могилку да закопаешь дак.
Рассказывают, что одна женщина забыла положить умершему мужу в гроб шапку, а через некоторое время увидела во сне, что он стоит и мерзнет. Тогда ей пришлось прийти на могилу и закопать в нее шапку: на следующий день муж приснился довольный. Так, чтобы покойник перестал приходить, в его могилу следует закопать предмет, который он требует во сне, или положить в гроб следующему покойнику; также нужно перестать плакать по умершему, сходить на кладбище и помянуть.
Некоторые мертвецы не просто снятся, а вылезают из могилы и отправляются к месту, где они прожили долгое время, чтобы повстречаться с живыми. В традиционной культуре истории о ходячих покойниках чрезвычайно популярны, их еще называют быличками. Быличка — от слова «быль», «то, что было» — это рассказ о встрече со сверхъестественным с установкой на достоверность. Почему покойник выбирается из могилы и начинает ходить? Считается, что это связано с нарушением правил похоронно-поминального обряда и процесса горевания. Если живой долго тоскует по умершему, то покойник является наяву:
Муж ко мне приходил. Ночью. Думаю, пойду схожу в туалет. Тут вот вышла. Свет включаю. А там дверь открыта, и он стоит. Стоит. Я на него смотрю, он на меня смотрит. Я потом так: «Господи, Господи, говорю, ты что, ты же мертвый?!» И свет выключила и ушла, и дверь захлопнула. Слышала, как дверь захлопнулась [7].
Кроме того, вдова может призывать своего мужа, иметь сильное желание увидеть его. В записях из Республики Коми покойник приходит по призыву жены [8]:
Жена, значит, пойдет в баню и, значит, вот начнет: «Ну, приходи, заходи. Сейчас бы вместе мылись сидели», — мужа зовет, дак покойник. И потом слышит, ага, в предбанничек зашел, значит, и ногам вытирает, значит, ноги. Хочет этот зайти. Ее как дунуло оттуда, из бани-то, и не оделась ничё, так и прибежала. Звать, звать нельзя.
Любопытно и другое: сами слова «покойник» и «мертвец» в русском языке оказываются одушевленными, то есть они наделяются способностью двигаться, ходить, говорить — делать все то, что совершают живые люди. Категорию одушевленности легко проверить: если слово в родительном падеже множественного числа звучит так же, как в винительном падеже множественного числа, то объект одушевленный; если слова звучат по-разному, то неодушевленный. Например, «нет кого? чего? — деревьев, вижу кого? что? — деревья», дерево — неодушевленное. «Нет покойников, вижу покойников» — слово одушевленное.
Но что же делать, чтобы ходячий покойник перестал вставать из могилы и ходить к живым? Помимо очевидных ритуалов — перекреститься и помолиться, — покойника нужно поругать, смывая воду в туалете, сходить на кладбище и сказать: «Я к тебе приду, а ты ко мне не ходи». Также можно взять осиновый кол, ночью прийти на кладбище и забить его в ноги умершего.
В «Мифах русского народа» фольклориста и мифолога Елены Евгеньевны Левкиевской есть поверье о том, как отвадить ходячего покойника [9]:
Нужно сесть на пороге, расчесывать волосы и одновременно жевать зерна конопли. Покойник спросит: «Что ты делаешь?» Надо ответить: «Вшей ем». Покойник на это скажет: «Разве можно вшей есть?» А женщина должна дать ответ: «А разве можно мертвому к живой ходить?» После этого ходячий мертвец навсегда оставит свою жену в покое и вернется в могилу.
Существуют и другие мифологические персонажи, связанные с землей и подземным миром: черти — помощники колдуна. В русской этиологической легенде черти вылезают из-под земли, колдун хранит их в подполе (голбце), в котелке, закопанном в огороде — под землей. Названий демонических помощников колдуна — легион:
шутики, маленькие, худенькие, мальчики, кулиши, братья, красные шапочки, шишки, работники, солдатики, шиганашки, сотрудники, гимназисты, биси, черти, бесенята, чертенята, коловертыши и др.
Рассказы о маленьких демонах зафиксированы на различных территориях Русского Севера (Новгородская, Архангельская, Вологодская области), в Муромской, Нижегородской и Кировской областях, в Самарской и Воронежской областях, в Пермском крае, в Республике Коми (Усть-Цилемский район), в Карелии, на Урале, в Тамбовской и Саратовской областях, у старообрядцев Литвы, в Полесье и во многих других регионах. В Пермском крае их называют «кузутики», в Тамбовской области — «коловерши», в Ульяновской — «шишиги», а в Томской — «кололозы».
Являясь разновидностью «множественных демонов», помощники колдуна имеют довольно отчетливые визуальные характеристики: человечки / дети небольшого роста, в красивой красной или синей одежде, носят юбки, колпачки, сюртучки; иногда представлены во множестве мышей, зайцев, котят, собак, птиц, насекомых, реже предметов. Кроме того, они выделяются на общем мифологическом фоне связью с «хозяином» — колдуном, знатком и/или другим специалистом. Популярны былички, которые содержат повторяющиеся элементы содержания — мотивы:
— колдун велит своим чертям работать: поднимать камни, собирать урожай, косить сено, пасти скот
— колдун кормит чертей зерном, кусками хлеба, пельменями
— колдун дает чертям работу — считать песок, иголки хвойных деревьев
— черти мучают колдуна перед смертью, потому что он не дает им работу
В северных быличках черти описываются по-разному: небольшой рост, форменная одежда красного, синего, темного цвета, красные остроконечные колпачки или шапочки, они не ходят, а скачут [10]:
У всех синие короткие штанки, красные рубашечки, стоят шеренгой, как маленькие человечки, пятьдесят-семьдесят сантиметров. Они как будто скачут, а не ходят.
О чертях-помощниках колдуна рассказывают как о множестве мышей, разноцветных птиц, зайцев, собак, кошек, птиц, цыплят, насекомых, лягушек. В текстах из Нижегородской области, Пермского края, окрестностей реки Печоры их представляют как лоскутки или коврижки хлеба, разноцветные стеклышки, червячков:
Про одного говорили, что он чертятник. Говорят, встает ночью и выпускает во двор цыплят нарядных. Потом опять загоняет [11].
Или вот тут тетя Граша. Тоже у нее черти. Надя оставалась у нее кормить скота, ну, в подвал ходила. Там эти мышки бегают. Ночью, вот когда спят, ну, они, видать, выходят домой. Я детей колдунов спрашиваю: «Что у вас дома есть». — «Есть маленькие птички всяких цветов: голубые, красненькие, зеленые. В голбце в коробочке сидят».
Вот говорят, ведь не знаю, к кому посадят. Знающие… Много знают, а беси́ и выше того знают дак чертей этих. Дак тут садик, вон в садике-то Федосья Васильевна варила поваром. И утром-то рано варить-то прибежала, побежала в пролубь, пролубь, зимой дак, пролубь называется. Прибежала, а там, говорит: «Гляжу, червяков! Не видно воды! Плавают». А Иринья-то Ивановна выбежала, дъ гърит: «Ничё не черпай, не черпай, я сейчас!» Она всех вычерпнула и утащила домой.
Разговаривать со своими помощниками имеет право только колдун: «Тише, черти!» — шепчет он им в подполье. Обычные люди опознают, что человек держит чертей, по разным необычным звукам в подполье или по тому, как он кормит своих подземных помощников [12]:
Ну, думаю, мужик-то этот скотина, бесей мне напустил, бесям меня научил. Хожу, терпеть не могу, все кого-то испортить хочу. А не могу чужих-то испортить, только своих испорцу, и птичка прибудет. Потом накупил пряников, заставил бесей пряники пересчитать.
Налепят они много пельменей, и отец их Трофимов перву тарелку покладет и в голбец несет. С чего вот это перву тарелку в голбец? Живет у их кто тама? <…> Отец в голбец спускался, чертей кормил, вот кого. Их-то тожо кормить надо, поди.
Человек обретает чертей в результате колдовской инициации: пролезает через пасть чудовища, или его ведут в баню, где он расписывается кровью; другой колдун передает ему «маленьких», или же колдуну подкидывают чертей тайно [13]:
Ей их («маленьких») надо было сдать. Она другой женщине корову продала, а та к ней приходит потом и говорит: «Я у вас купила коровушку, а она со двора-то к вам бежит». Та достает палочку из-за трубы и дает гнать корову. Палочка така с узорами: ей нужно маленьких сдать, а маленькие-то на палочке. Есть платки кладут на родник. Раз платок взяла, так и примешь маленьких. …У нее тоже отец колдуном был, говорят, был — вот он ей и отдал, так что отцовые черти у ней.
Весной земля и небо раскрываются и выпускают в земной мир насекомых, птиц, хтонических животных (гадов), души умерших людей и нечистую силу. В традиционной культуре об этом рассказывают как об «отмыкании», «пробуждении», а осенью, наоборот, — земля «замыкается», «засыпает на зиму». Взаимодействию с землей посвящен весь календарный цикл. Главным праздником, на который земля «просыпается» и открывает свои недра, считалось Благовещение. До этого дня земля «беременна», и ее нельзя трогать: копать, пахать, бороновать, делать заборы, забивать колья. Считалось грехом, если человек касался земли до Благовещения.
Во время первой вспашки или первого сева земле кланялись и целовали ее, а во время полевых работ при отсутствии воды было принято очищать руки перед едой, обтирая их землей, — считалось, что «земя чиста». Жители Вятской губернии в Духов день (51-й день после Пасхи) вставали на колени и несколько раз целовали землю, считая ее «именинницей». Летом и осенью (в Ильин день — 20 июля / 2 августа, Воздвижение — 14/27 сентября) земля «закрывается», «сдвигается с лета на зиму» или «спит до весны». В это время о земле говорили, что она «замирает», «болеет», «спит», «отдыхает», и не решались на земляные работы. На праздник Усекновения главы Иоанна Крестителя (29 августа / 11 сентября) запрещалось ходить по земле босиком, потому что «все болезни пристанут к человеку». Для славянской традиции характерны поверья, что земля закрывается даже в дни «бабьего лета» и справляет свои «именины».
Для лучшего запоминания запретов, касающихся работ на земле или в поле в определенное время, рассказывали про еще одного мифологического персонажа — полудницу. Она появляется в полдень или в самую жаркую пору лета. Полудница может защекотать человека, похитить людей и детей, ходить по деревням, наказывая тех, кто работает в полдень, заглядывать в дома, из-за чего люди стараются закрывать в полдень окна, двери, ставни. В мифологических рассказах из Архангельской области, опубликованных в сборнике фольклориста и этнографа Ольги Черепановой, иногда упоминаются основные атрибуты полудницы — железный крюк или раскаленная сковородка, которой она может накрыть хлебное поле и тем погубить урожай [14].
Полудницы раньше были, где как рожь длинна. Она во ржах живет и выходит в жаркую пору, ставни потому запирали. Говоря, они волосатые, кто видел, боялись, они щекотили, защекотят до смерти. От шестого июля до девятнадцатого не купаются, не стираются, потому что, говорят, полудницы ходят, да в окошко глядели. До полдня жнут, а с полдня закрываются ставнями, а то полудница защекотит.
Вот полудницы, говорят, раньше в полдень ходили. Девки таки черны, долговолосы, лицо черно, одеты немножко, руках что-то было. Они в полдень выходили, все старались закрыть двери, ставни в полдень. Они детей уносили. Никто не знал, откуль они придут. Жили они в лесах где-то, а то говорили, в ямки за деревней жили полудницы. Голоса у них звонки. Они людей прятали. Уйдет, уйдет ребенок — и насовсем.
А полудница, это раньше, сейчас полудниц-то нет. А раньше по деревням, как полдень, двенадцать часов, идет полудница. Она как человек, с косой ходила и всех, кто стоит, косила. Того, кто на землю упадет, она не тронет, нет, а кто стоит, того насмерть закосит, засекет. Как увидишь, что полдень, ложись.
В традиционной культуре подчеркивается исцеляющая сила земли. В Воронежской области при болях в спине или пояснице кланялись земле, приговаривая: «Прости меня, матушка земля, в чем я согрешил». Множество таких примеров, особенно по отношению к больным детям, приводит этнограф Гавриил Иванович Попов в книге «Русская народно-бытовая медицина» (1903) [15]:
Животворное значение земли показывает обряд, который проводили над детьми, что долго не могли пойти самостоятельно. Такого ребенка выносят до зари в поле и садят на землю, спиною к севцу. Тот, осенив себя крестным знамением, бросает первую горсть семян в землю, вторую в ребенка, третью опять в землю и опять в ребенка. Это делается для того, чтобы «исполнилась над ребенком Троица Святая, подающая ногам его силу ходить».
В Псковской и Орловской областях при хромоте ребенка вследствие сильного бронхита или коклюша знахарки ставили мать против солнца, вертели на левой пятке, брали из этой пятки землю и растирали ей ребенка — после чего хромота проходила.
Одним из самых радикальных средств лечения тяжелобольных детей считалось протаскивание ребенка через межу — узкую полосу необработанной земли между соседними сельскохозяйственными наделами. Здесь важна идея границы между двумя полями, где земля наделялась исцеляющей силой. По сообщению врача А. Б. Балина, «бабка протаскивает ребенка через нору, проделанную в промерзшей земле полевой межи», и приговаривает [16]:
Худые робята (хилые), дак через межу проймают: по под низу прокапывают землю и приговаривают: «Ты, земля, дай здоровья, а не то к себе возьми».
Когда ребенка протаскивали через межу, предполагалось, что он рождается заново и становится здоровым. Земля тут оказывается стихией и рождающей, и принимающей в себя умерших. Иногда земля используется, чтобы излечить укус змеи [17].
Жители Новгородской области в таких случаях прикладывали к укусу сырую землю. При этом необходимо, чтобы она была одного цвета с укусившим человека гадом: если змея черная, то и прикладывать к ране нужно землю черную, если змея серая, и землю надо привязывать серую, если же змея укусить пятку, то всякое лечение бесполезно: человек все равно умрет.
В других случаях лечили землей оспу. Земля при этом берется из свиного логова, ею натирается рубашка и надевается на больного. В Саратовской губернии в XIX веке землей, взятой в погребе, лечили расперец — нарыв между пальцами.
В XIX веке в Пензенской области был зафиксирован обряд, который называется «прошением притки». Притка — это вариант названия порчи или сглаза, случившегося в каком-либо месте [18].
В полночь больной или больная (если больные сами не могут идти, то вместо сына должен идти отец, а вместо дочери — мать) идут со старухой, знающей способ совершения этого обряда, на то место, где, по их мнению, приключилась болезнь. Помолившись дома Богу, выходят за ворота и кладут на все четыре стороны по три земных поклона. Продолжая путь, на всех перекрестках делают то же. Приблизившись к известному месту, творят такие же поклоны и, падая на землю, целуют ее, приговаривая: «Мать сыра земля, прости ты меня, раба Божьего (такого-то), окаянного, что ступил я на тебя нечистою ногою и тем оскорбил тебя. Прости, прости меня, мать сыра земля, аминь, аминь, аминь». Затем опять кладут три поклона в землю и трижды целуют ее. Такое должно повторяться три ночи кряду. После каждого возвращаются домой с поклонами, с какими шли вперед.
Самой опасной и самой лечебной считалась могильная земля — ею могли навести порчу и лечили сложные болезни. Могильная земля часто применялась во вредоносной магии: узелок с ней подбрасывали под порог или на чердак дома, в котором живет недруг, чтобы навести на него болезни и беды. Чтобы извести парня, не взявшего девушку замуж, колдунья закапывала его след в могилу первого умершего в семье ребенка. Если подсыпать такую землю в постель молодоженам, то в семье будут ссоры. Знахарка из Ленинградской области так наводила порчу, приходя на засеянное рожью поле [19]:
На вечерней заре она приходила в поле, выбирала нужную ей полосу, становится лицом на запад, наклоняет заклинаниями пучок колосьев к земле, закручивает, перевязывает суровой ниткой и посыпает его взятой с могилы самоубийцы землей. Чтобы молитвы и благочестие семьи, которой принадлежит полоса, не ослабляли силы заклинаний, она становилась ногами на икону, обращенную лицом вверх.
Другой способ, которым производят порчу, заключается в вынимании следа человека из земли. Так делали в Пензенской области [20]:
Идешь ты утром, разувши, а твои следы видны на земле. Колдун возьмет да и вынет этот след: вот и испорчен человек. Земля, вынутая из очертания следа, сушится на огне, вешается, в мешочке, у чела печки или относится на кладбище. Испорченный таким способом человек обыкновенно сохнет, а если след бросить в воду, то заболевает водянкой.
Могильная земля применялась и в лечении, использовалась в качестве оберега от болезней: «земля с семи могил добрых людей спасает от всяких бед», «земля с семи могил с разных кладбищ предохраняет от болезней, не подпускает смерть к дому». Земля с могилы родителей использовалась для преодоления страха перед умершим и тоски по нему — ее клали себе за пазуху или натирали ею грудь.
Землей, взятой с могилы, лечили зубную боль — прикладывали к больному месту. Логика здесь простая: как у покойника ничего не болит, так и у человека ничего болеть не будет. Похожим образом лечили и лихорадку: в этом случае землю брали с могилы так, чтобы никто не видел, зашивали в ладанку и вешали на шею больному. При горячке земля, взятая из-под могильной плиты или камня, опускается в воду, затем ее дают пить больному со словами: «Мать земля сыра, родимая, от тебя берем и тебе отдаем: отними болезнь от раба такого-то». Такая же логика прослеживается в заговоре из Прионежья [21]:
Чтобы муж не бил жену, надо выстричь у мужа ногти. Самой. С рук и с ног выстричь. И вот когда помрет, например, какой-то человек умер, взять эти ногти и бросить с землей вместе в могилу. И сказать: как у раба Божьего (который умер) больше не поднимаются руки, значит, у моего мужа не поднимутся руки на меня.
Впрочем, особая магическая сила приписывалась не только могильной земле, но и земле, взятой с перекрестка дорог, из-под печного угла дома, из первой борозды, проложенной в день первой весенней вспашки; земле, нарытой кротом или взятой из-под ноги при виде первой ласточки, аиста, диких гусей, при первом куковании кукушки; земле, взятой с места, над которым «толкутся» первые комары. Такую землю прикладывали к больному месту, натирали грудь, размешивали в воде и поили больного. Эти действия могли сопровождаться заговорами, обращенными к земле: «мать сыра земля, родимая, от тебя берем и тебе отдаем: отними болезнь от такого-то».
Помимо множества значений, которые раскрываются в текстах народной культуры, земля служит талисманом, оберегом, охраняющим на чужой стороне от разных несчастий. Переезжая на новое место, переселенцы брали с собой горсть земли, чтобы быть здоровыми, не скучать по родным местам и хорошо жить на чужбине. Взятую с собой землю надо было высыпать на новом месте и, ступая по ней, приговаривать: «Я по своей земле хожу».
Путешественники, покидая родные края, прятали щепотку земли в ладанке или узелке, носили ее на груди как оберег от всех бед. Паломники брали с собой родной земли в дорогу к святым местам: дорога осмыслялась как опасное предприятие, поэтому в случае внезапной смерти паломнику посыпали на глаза или на могилу родной земли. У всех славянских народов известен обычай бросать горсть земли вслед похоронной процессии, чтобы отвратить от себя несчастья.
Земля могла была быть и посредником, и самым важным судьей в спорах и клятвах. При земельных конфликтах крестьяне в доказательство своей правоты брали землю в рот, клали ее на голову, на спину, за пазуху и произносили клятву: «Пускай эта земля задавит меня, если я пойду неладно». Такая клятва с землей считалась достаточной для прекращения спора. Похожие истории связаны с отстаиванием права на покосные угодья — заготовки сена для скота: человек клал себе на голову «дернину» и присягал, что если говорит ложно, то «пусть сама мать сыра земля прикроет его навеки». Клятвам и присягам, при которых землю держали в руках, во рту или съедали, в народе верили беспрекословно: «Чтобы мне землю есть, если совру», «Правду говорю — землю съем!», а нарушать такую клятву было нельзя.
Земля — невидимое и непостижимое пространство, которое, подобно глубокому озеру, вязкому болоту или стремительным рекам, хранит в себе множество тайн, опасностей и загадок. Может ли человек ее постичь, или он обречен бежать за ней да только видеть, как «теперь конца-краю ей нет»?.. Пусть ответ на этот вопрос приснится всем алчущим — людям, богам и чертикам.
Список литературы:
[1] У истоков мира: Русские этиологические сказки и легенды / сост. и коммент. О. В. Беловой, Г. И. Кабаковой. М.: ФОРУМ; НЕОЛИТ, 2014. С. 38.
[2] Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. / Т. А. Агапкина, О. В. Белова, М. М. Валенцова и др.; под общ. ред. Н. И. Толстого; Рос. АН, Ин-т славяноведения. Т. 2: Д — К (Крошки). М., 1999. С. 318.
[3] «С четверга на пятницу»: Рассказы о сновидениях в фольклоре Русского Севера / предисл., примеч., указ., карты: А. Б. Мороз и Н. В. Петров при участии Н. А. Савиной; сост.: А. Б. Мороз, Н. В. Петров, А. Л. Захарова [и др.]. М.: Редкая птица, 2020. С. 56–57.
[4] С. 366–367.
[5] Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и русалки. М.: Индрик, 1995.
[6] «С четверга на пятницу»: Рассказы о сновидениях в фольклоре Русского Севера. С. 272.
[7] Шахматская П. А. Суеверная проза о «ходячих» покойниках (на материалах современных записей из Койгородского района Республики Коми) // Рябининские чтения — 2015. Материалы VII конференции по изучению и актуализации культурного наследия Русского Севера. Петрозаводск, 2015. С. 430–433.
[8] Там же.
[9] Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа. М.: Астрель; ACT, 2000. С. 231–232.
[10] Петров Н. В. Маленькие демоны: колдуны и их помощники в русских мифологических рассказах // In Umbra: Демонология как семиотическая система: альманах. Вып. 8 / отв. ред. и сост. Д. И. Антонов, О. Б. Христофорова. М.: РГГУ, 2019. С. 166–186.
[11] Там же.
[12] Там же.
[13] Мифологические рассказы и легенды / сост. и автор комментариев О. А. Черепанова. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 1996
[14] Там же.
[15] Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро князя В. Н. Тенишева.СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1903. С. 201.
[16] Русский Север: этническая история и народная культура. ХII–ХХ века. М.: Наука, 2001. Глава «Обряды и обычаи, связанные с рождением и воспитанием детей» (Т. А. Листова).
[17] Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро князя В. Н. Тенишева. С. 201.
[18] С. 200.
[19] С. 32.
[20] C. 33.
[21] Русские заговоры Карелии. Петрозаводск, Изд-во Петрозаводского ун-та, 2000. С. 48.